Илья Живой
Илья, выпускник балетмейстерской кафедры Вагановской Академии, заручился поддержкой главного музыкального театра Петербурга — стал регулярным участником Мастерской молодых хореографов в Мариинском. Следом им заинтересовалась и Dance-платформа в Екатеринбурге. Привлекая в свои работы ведущих артистов Мариинского театра, он создает загадочные и во всех смыслах стильные работы, экспериментируя, но оставаясь понятным на уровне чувственного восприятия.
1
Танец – очень древний вид искусства; он использует человеческое тело для передачи информации. Классический балет зародился многими веками позже при дворе. В чем была его главная задача? Конечно, в развлечении короля, придворных, а позднее и обычного зрителя. Но этим не ограничиваются функции балетного искусства. Люди посещают балетный театр по разным причинам: насладиться красотой линий, испытать различные эмоции, услышать музыку.
2
Главная сложность в целом — получить заказ на спектакль. Развитие современного танца у нас на локальном уровне очень крутое, но в крупных театрах всё иначе. В некоторых городах России я сталкивался с тем, что театры боятся риска, провала, ухода в минус. Именно для меня самая большая сложность – организация процесса. У меня нет своей команды: художника по свету, художника-декоратора, ассистента хореографа. Спектакль выходит только из моей головы. Мне повезло, что в Мариинском много профессионалов.Ты приносишь им свою шаткую конструкцию, и они помогают выстроить из неё грамотные световую и звуковую партитуры, сценографию.
3
Цензура, конечно, есть, вокруг этой темы много разговоров.
4
Я всегда ставлю долго. Не могу приходить в зал и сразу выдавать танцевальный, драматический текст. Много времени посвящаю подготовке. Музыку заслушиваю до тех пор, пока не начинаю её ненавидеть, пока не знаю наизусть каждую ноту. Тогда только я во всей полноте представляю картину, могу ясно разложить её по фрагментам. На одноактный балет минут на 30 у меня уходит примерно 3 месяца, если мы ежедневно работаем по 1-3 часа.
5
Индивидуальный стиль обязательно нужен, иначе останешься просто подражателем. Но стремиться делать так, как делают великие – это хорошо. Овладев приёмами, поняв, как работали великие хореографы, как делаются балеты, которые живут сотню лет, ты можешь попробовать сделать это сам. Это будет более выигрышно, чем слепой поиск. У меня были разные периоды в творчестве — в самом начале я шёл от обратного: «лишь бы не сделать как у Килиана, Баланчина, Прельжокажа». Но в конечном итоге я понял, что не просто так они считаются великими и использовать их методы вполне нормально.
6
Всегда очень трепетно к этому подхожу — мне сложно абстрагироваться и работать с кем угодно. Во всех моих проектах практически идентичный состав. Не могу работать с ленивым или незаинтересованным человеком. Иногда думаю: «может быть, я что-то не так делаю и это действительно плохо получается»? В команде должно быть взаимопонимание: когда я показываю артисту сырой материал, мы начинаем работать вместе. Не бывает такого, чтобы я показал, они сделали, я поблагодарил, и всё. Это всегда творческий процесс, магия даже.
7
Я бы поболтал с Вацлавом Нижинским. Мне интересны их отношения с Дягилевым, как они проводили свою пиар-кампанию. С Анжеленом Прельжокажем тоже хотел бы поговорить — я большой его поклонник. «Парк» произвел на меня неизгладимое впечатление и как на зрителя, и как на хореографа. «Парк» — это идеальное сочетание почти математической безукоризненности и гармоничной чувственности. Я раз 15 его видел, и это, наверное, единственный спектакль, который мне так много хотелось смотреть. Меня интересует тема движения в социуме. Интересно было бы поболтать с Сальвадором Дали, в судьбе которого огромную роль сыграла его супруга Гала. Мне интересно, как за счет понимающих людей рождаются такие таланты. Заставляла она его так с муравьедом прогуливаться, усы бриолином подкручивать, или это был его выбор? (смеется)
Made on
Tilda